Я и в жизни этот метод применяю к любой ситуации: первое — здравый смысл, второе
—хорошее воображение.

Предлагаю вообразить, что восемь лет круглосуточно со стороны какой-либо окраины по
Москве лупят снарядами весьма густо: то крышу ГУМа проломят, то Крымский мост
раздолбают, то в детский сад попадут или вот, как на днях, по дому престарелых жахнут.
Жертвы, само собой, мирные жители: люди гибнут, школьники учатся в бомбоубежищах,
предприятия несут тотальные убытки, попеременный вой воздушной тревоги и так далее.

Повторяю: восемь лет.

Чего хотят те, кто наводит ракеты? А вот чего: чтоб вы все сдохли!

Ну как? Получается вообразить? Никак не получается, верно? И ни у кого не получится.
Кроме израильтян. Потому как это наша реальность, причем со дня основания государства.

Это как в том мультике: «Леопольд, подлый трус, выходи!» И время от времени — выходит.
Потому как больше терпеть ну никак невозможно.

Помнится, у нас в школе учился такой матерый третьегодник. Ленивый и очень симпатичный.
Год был  67-й, закончилась «шестидневная война» Израиля, и на уроках политинформации
только и слышно было об «израильской военщине».

И вот вызывают нашего нерадивого Шуру к доске, чтобы он повторил, что про агрессора
сейчас рассказывали. Он тяжело поднимается из-за явно малой ему парты, подваливает
вразвалочку к большущей карте и пристально на нее смотрит — возможно, впервые. Наконец
прикладывает ладонь к одиозным очертаниям крошечной страны на карте и смотрит
изумленно: «Эт что — вот это — Израиль? А вот это все вокруг, — и руками далеко развел,
вширь и вверх, — эт все — арабы?! Да вы что мозги мне парите? Эт кто агрессор-то?»

У нашего третьегодника все было в порядке со здравым смыслом. И с воображением.

Чего нельзя сказать о мировом общественном мнении, о лидерах европейских стран и об
изолгавшейся и бесстыдно лоббирующей ХАМАС Организации Объединенных Наций.

Мой друг, военный человек, чин которого назвать я не могу, говорит: «Ты вообразить себе не
можешь глубину и разветвленность этих туннелей с бункерами под каждым домом. Весь
сектор Газа — это подземный город, который долго и тщательно могучая террористическая
организация готовила к изнурительной войне. А еще  они замечательно подготовились к войне
информационной. А вот мы о ней забываем».

Мне говорят: но ведь гибнет мирное население. Увы, конечно, гибнет; оно, к сожалению,
всегда гибнет во время боевых действий. Не в таких масштабах, о которых кричат наглые и
лживые арабские СМИ, но все же гибнет. Даже если, согласно точнейшим данным одной из
лучших разведок в мире, ВВС и артиллерия бьют точечными наводками, ликвидируя боевиков
и военные цели; даже если армия — единственная армия в мире — перед атакой
разбрасывает листовки с предупреждением мирного населения и даже звонит на мобильники!
Все равно гибнет, к сожалению, мирное население — ведь идет война на уничтожение
профессиональной, отлично обученной и хорошо вооруженной террористической армии, у
идеологов которой нет ни малейших сантиментов к собственным соплеменникам и так
называемым мирным жителям.

Этих мирных жителей (если, они, конечно, существуют на территории, где ХАМАС был избран
подавляющим большинством голосов, где в колоннах будущих шахидов увлеченно и яростно
маршируют десятки тысяч подростков, вскинув руки в известном приветствии, где матери
самоубийц говорят прямо в объектив телекамеры, что они мечтают о такой же судьбе для
всех своих сыновей, а телевидение изо дня в день пичкает малышей экстрактом ядовитой
ненависти) — так вот, этих мирных жителей боевики используют для прикрытия своих складов
оружия и огневых точек, из которых, между прочим, и сейчас бесперебойно палят по трети
территории Израиля. Палят даже на время так называемых гуманитарных коридоров, когда
Израиль прекращает боевые действия и пропускает десятки грузовиков с продовольствием и
медикаментами. А во время войны — не будем лицемерами, господа, — во время войны
задача армии подавить огневую точку врага. Причем какого врага — того, кто огневые свои
точки располагает на крышах детских садов, школ, больниц, в глубине густых жилых застроек и
передвигается по улице с чужим младенцем на руках, отобранным у первой встречной
женщины. Такого врага, который не гнушается принять смерть — после предупреждения! —
прямо на крыше своего дома, подняв туда вместе с собой четырех своих жен и девятерых
детей.

Такого врага надо истребить, чтобы не дать миру одичать окончательно.

Оставлять его и дальше вербовать и обучать террору подростков, пытать страшными
пытками пленных и тех, кто подозревается в коллаборационизме, грабить своих же мирных
жителей, отнимая у них ту самую гуманитарную помощь…— такого врага щадить аморально и
безответственно.

Я пытаюсь себе представить антивоенные демонстрации во время бомбежки Берлина, где
тоже гибло много мирных жителей. Во время бомбежек — не сектора Газа, а одного из
прекраснейших городов мира — Дрездена (населенного действительно мирными жителями,
истощенными голодом и смертью и в отличие от жителей сектора Газа не получающими
гуманитарную помощь отовсюду, откуда только возможно, в том числе и от Израиля)…
Кто бы и где собрал в то время на подобную демонстрацию хотя бы дюжину сумасшедших?

Потому что было понятно: гадину надо задавить в ее норе. Иначе она отлежится, оправится и
снова начнет свой поход.

Проснувшись, как обычно, в 5 утра, я тороплюсь включить компьютер: ну вот, ООН издала
очередную декларацию о немедленном прекращении военных действий и начале переговоров
о перемирии. При этом (конфуз вполне в духе ООН) в документе ни разу не упомянут ХАМАС.
Очевидно, его не существует в природе. Спрашивается — с кем Израиль должен
разговаривать? И кто восемь лет бомбил его действительно мирные города? И отчего бы не
поговорить титанам западного мира с Усамой, например, бен Ладеном? Скорее всего,
оттого, что подобные «разговоры-разговоры» бессмысленны и это понятно любому, кому
еще не изменили все те же качества: здравый смысл и наличие воображения.

Сейчас многие издания цитируют известное высказывание Голды Меир: «Мир между нами и
арабами наступит тогда, когда они научатся своих детей любить больше, чем ненавидеть
наших».

Пока не научились.