Андрей Графов - Евреи и арабы: квартирный вопрос

- - <<  >> - -

До революции в небольшой, но уютной квартире жила большая дворянская семья – 12
человек. Были они не богаты – особо не шиковали, постоянной прислуги не держали. Так,
придет время от времени какой ремесленник или рабочий, поживет временно, сделает
работу, да и уйдет восвояси. Кто-то их любил, кто-то не очень, но все знали, что это их
квартира, и никому бы в голову не пришло предъявлять на нее права. Жилья-то в городе
было предостаточно .
И вдруг – революция. Война, беспорядки, репрессии, голод. По семье крепко ударили:
кто-то погиб на фронте, кто-то умер от болезней, нескольких человек арестовали и
расстреляли, а оставшиеся уехали к родственникам или на заработки. И вот остался в
квартире один-единственный старичок, старенький и больной .
Пришел назначенный новой властью управдом, посмотрел на старичка, сказал: ну хрен с
тобой, все равно скоро помрешь. Квартирку национализировали, временно опечатали, да
так и оставили. Жилья-то в городе было предостаточно .
Прослышали о том цыгане: дай, думают, поживем там пока. Дед сирый, чего он нам сделает.
К тому же бывший буржуазный элемент, значит, рыпаться не будет.
Поселились цыгане в квартире – старичок не возражал. А хоть бы и возражал, что толку?
Так они у него только пенсию отнимают, а будет возникать – еще и бить начнут .
Шло время, цыгане сменяли друг друга. Одна семья уходила, другая приходила. Но все
исправно отнимали у старичка пенсию. Квартира пришла в упадок: о ремонте никто не
заботился, убирать за собой цыганам тоже резона не было – сегодня тут ночуют, завтра в
другое место уйдут .
Управдомы тоже менялись: время лихое – то одного посадят, то другого. Но каждый из них
знал, что в той квартирке цыгане ночуют, да еще дед живет, из прежних. Может, живет, а
может уже и помре .
И вдруг – событие: к старичку сын приехал. Молодой, красивый, сильный, при деньгах. И, что
самое главное, принципиальный. Как увидел, что цыгане отца обижают да пенсию отнимать
повадились, – сразу по ушам надавал .
Затем к управдому пошел и говорит: так и так, квартирка-то оно конечно государственная, да
все ж таки как наша. Да вот и отец мой все это время тут жил. Так что уж имейте в виду, что
я с ним тоже поживу покамест, а там посмотрим. Управдом только плечами пожал: охота тебе
с цыганами квартировать – на здоровье .
А сын сразу за дело взялся: в квартире прибрался, ремонт организовал, родственников
обзвонил – мол, давайте отцу поможем, да и наше родовое гнездо поправим чуток. Цыган он
не трогал – не выгонять же людей на улицу, не звери мы все ж таки .
Тут и второй сын приехал. Посмотрел, одобрил: хорошее дело делаете, я к вам с
удовольствием в гости буду приезжать. Затем еще кто-то из родни наведался и еще.

Вот тут цыгане и забеспокоились. Поняли, что квартирка из рук уплывает. Пошли к управдому,
говорят: мы, это самое, исключительно протестуем против того, чтобы всякий буржуазный
класс нашу квартиру заселял. Управдом почесал в затылке и говорит: ну, вообще-то, если
по-хорошему, это их квартира… но вы живите, вам-то чего? вас же никто не трогает …

Поняли цыгане, что дело дрянь. Пошли к своему барону – у него был домик по соседству:
говорят, так и так. Барон – умный, говорит: надо было раньше квартирку на себя
переписывать! Постарайтесь теперь доказать, что вы всегда там жили .
А как доказать? Там сколько таборов ночевало, не упомнишь теперь .
Да очень просто доказать: вот пройди по району, спроси у любого, кто в такой-то квартире
живет? Тебе каждый скажет: цыгане. А кто раньше жил? Цыгане. А еще раньше? Цыгане…
ну и еще господа какие-то, но это еще когда было .
И началось. Сыновья квартиру ремонтируют, цыгане по району бегают. К отцу родственники
приезжают – цыгане тоже три табора в квартиру набили, и кого не спроси – всегда тут
жил. Сыновья строят, цыгане саботируют .
Ну ясное дело, начались ссоры. Тут и там цыгане по ушам схлопочут. Но бывает, что и
наоборот – подкараулят родственника из новоприбывших, да измочалат как следует. Целый
день шум-гам, окрестные жильцы начали жаловаться .
Управдом пришел, посмотрел, говорит: ну давайте как-нибудь договоримся уже? Семья
говорит: давайте-давайте, мы только рады будем! Цыганы весь табор подняли, загудели:
не о чем тут договариваться, наша квартира и все тут .
И вот такая тут дилемма. Раньше оно бы как? Управдом позвонил бы куда надо, через
полчаса приехали бы специалисты – и цыган ликвидировали. Или – семью. А лучше – и тех,
и других. Да вот незадача, нынче другие времена, травоядные. Да и с жильем напряженка,
какой раньше не было. Квартиры подорожали .
Управдом посмотрел на предмет спора: семь комнат. Четыре комнаты семья уже
отремонтировала и поселилась там – цыган не пускает, чтоб не гадили. Три комнаты за
цыганами остались. Ну, говорит управдом, так и поделим. На семью четыре комнаты
запишем, на вас три. Семья согласилась с радостью. Цыгане отказались – не пойдем на
твои компромиссы, начальник, нам вся квартира положена. Управдом пожал плечами и
говорит: я запишу, как сказал, а вы сами разбирайтесь .
И вот, когда управдом ушел, кинули цыгане клич на всю округу, собрали толпу огромную и
напали на семью. Но сыновья тоже не дураки – подготовились и дали достойный отпор. Всех
цыган в районе зашугали, так что никто и рта открыть не смел. И зажили в своих положенных
четырех комнатах, в чистоте и довольствии. Цыган по-прежнему не трогали – раз уж управдом
отписал им три комнаты, пусть живут. Но должен быть закон и порядок, бардака у себя в
квартире мы не потерпим .
Вот так с тех пор они и живут. Семья растет и множится, богатеет и развивается. Цыгане
сидят в своих трех комнатах, даже не в состоянии сделать ремонт, но активно плодятся.
Тянут из барона деньги – на поддержку в тяжелой ситуации. Тянут из управдома душу: нас
угнетают, обижают. Тянут из семьи жилы, постоянно устраивая мелкие и крупные пакости.

На весь город прославилась та квартира. Кто семью поддерживает, а кто цыган. Но мало кто
помнит, что семья там жила всегда – и никогда эту квартиру не покидала, а цыгане появились
совсем не сразу, да и не те, что нынче.
Зато все любят, сидя в своих собственных, приватизированных квартирах,
порассуждать за чашкой чая, как важно соседям уживаться друг с другом и как все
должно быть разделено по справедливости.